Александр Головачев: Все идут по лезвию ножа

Этим летом судьба в лице одного участника интернет-форума журнала «Лыжный Спорт» устроила встречу с Александром Ивановичем Головачевым, руководителем лаборатории комплексных обследований сборных команд и спортсменов ВНИИФК. Как сказал Александр Иванович, до «перестройки» это была большая лаборатория, включавшая 14 специалистов по различным направлениям спортивной науки. Сейчас в ней остались только те сотрудники, преимущественно специалисты в функциональной диагностике и оценке физических качеств, которые еще верили, что смогут принести пользу российским спортсменам. А поскольку большинство из них работало непосредственно со сборной командой, то было жалко бросать такое интересное дело. Практически все ведущие лыжники страны проходили здесь обследование. И за 20 лет кое-что интересное наработано. На обследовании сегодняшней сборной команды лыжников удалось присутствовать и сделать несколько фотографий.

Программа комплексного обследования включает довольно много исследований. Вкратце: в покое проводятся электрокардиография с проведением ортопробы, антропометрические исследования, биохимический анализ крови с определением гормонального и иммунного статуса, и ряд других. При выполнении мышечной деятельности проводятся следующие исследования: измерение опорных реакций на тензометрической платформе, тестирование на тредбане со ступенчато повышающейся нагрузкой (до отказа), тестирование на велоэргометре с постоянной мощностью 60 секунд, измерение мощности на инерционном тренажере, имитирующем работу рук лыжников. После тестирования на тензоплатформе снимается ЭКГ, и после разминки проводится тестирование МПК на тредбане: Начальная скорость тредбана 3 м/с (у мужчин), угол наклона тредбана 1 градус. Каждые 3 минуты скорость увеличивается на 0.5 м/с. Также каждые 3 минуты из пальца берется кровь для определения уровня лактата. Мешки с выдыхаемым воздухом проходят через газоанализатор. Лучшие из лыжников могут проработать на тредбане 17-18 минут, и даже больше, при этом показывая МПК порядка 78-80 мл/мин/кг. Уровень лактата в крови в конце теста может подниматься до 12-14 ммоль/л. А у некоторых лыжников и больше, например, у Е.Беляева фиксировали до 18-19 ммоль/л. После отдыха проводится тест на велоэргометре с максимальной мощностью продолжительностью в 1 минуту. Спортсмен поддерживает высокую мощность при темпе вращения педалей от 90 до 120 оборотов в минуту.

После этой нагрузки повторно снимается ЭКГ. Когда спортсмен приходит в себя, проводится тестирование плечевого пояса на специальном тренажере. Оценивается взрывная сила и скоростно-силовая выносливость рук. Этот уникальный тренажер был сконструирован в 80-х годах совместно российскими и немецкими специалистами. Он имитирует работу лыжника с собственным весом (инерционные характеристики маховика) и трение лыж о снег (фрикционный тормоз). Характер нагрузки максимально приближен к работе рук на лыжах. Электронный блок фиксирует «расстояние», пройденное спортсменом. Один показатель - это лучшее из трех попыток «расстояние» после однократного максимально мощного толчка руками, второй показатель - «расстояние», пройденное за 5 минут работы. Затем эти данные пересчитываются в размерности силы и мощности.

ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ

Рассказав, как проводится тестиро¬вание, Александр Иванович ответил на не¬сколько наших вопросов.

-  Влияют ли результаты физиологи¬ческого тестирования спортсменов на от¬бор на соревнования, как, например, в не¬которых зарубежных командах? Насколь¬ко плотно работают тренеры сборных ко¬манд с физиологами? Какова частота те¬стирований (полных обследований, биох¬мического контроля и прочих)?

В нашей стране практически никто никогда по результатам функционального обследования команду на ЧМ не формировал и не формирует. В России система работает по-другому. Команду отбирают по спортивным результатам. А всякого ро¬да физиологические и биохимические об¬следования направлены только на то, что¬ бы подвести спортсмена к соревнованиям в наилучшей спортивной форме. Чтобы можно было сказать, спортсмен утомлен перед стартом или не утомлен. Нуждается он в какой-либо фармакологической кор¬рекции или нет. Вот это главная задача. Иначе наши тестирования превратились бы сами по себе в соревнования.

К тому же результат на соревнованиях складыва¬ется не только из физиологических пока¬зателей, он многофакторный. Влияет тех¬ника, тактика, психология... А результаты тестирования используют на этапе фор¬мирования команд, и то не всегда. Отбира¬ют спортсменов по результату, а потом из двадцати человек окончательно отбирают десять по результатам тестов, оценив функциональный потенциал спортсмена. Наша работа сводится к тому, чтобы не только протестировать спортсмена, но и описать его состояние таким образом, чтобы оно стало понятным тренеру, чтобы он смог что-то изменить в тренировочном процессе, работать над устранением сла¬бых звеньев, лимитирующих факторов. Все физиологические показатели меряют¬ся на протяжении долгого времени. Затем по результатам тестирования мы рассчиты¬ваем для каждого спортсмена индивиду¬альные границы тренировочных зон в привязке к порогам. Хотя это может по-разному считаться, но когда все время это делается одинаково, то вы можете отсле¬дить динамику показателей. В общем, мы что можем - то делаем, а как тренеры бу¬дут использовать эту информацию - это зависит от них.

Программа обследований спортсме¬нов привязана по срокам к различным этапам подготовки, к олимпийскому цик¬лу. В настоящее время она предусматри¬вает два углубленных обследования в год. Первое, в зависимости от задач тренера, в апреле-июне. Кто-то специально приво¬зит команду «разобранную», после полно¬го отдыха, кто-то после этапа втягиваю¬щей работы. Мы сторонники второго под¬хода, чтобы по результатам обследования затем направленно корректировать трени¬ровочный процесс для решения опреде¬ленной задачи. В истории нашей работы было время, перед Олимпиадами 1984, 1988, 1992 года, когда проводились два углубленных и четыре этапных комплекс¬ных обследования после каждого боль¬шого блока работы. Последнее из них обычно проводилось на заключительном этапе подготовки к ЧМ, Олимпийским иг¬рам. Сейчас этого нет. Тренеры также имеют свои тестовые процедуры, но они педагогического характера. Преодоление различных отрезков, оценка общей физической подготовленности. Про функциональное тестирование не могу сказать. А лактат на сборах меряется регулярно. С ними работает биохимик, и меряется большое количество показателей, направленных на управление тренировочным процессом, оценку переносимости нагрузок.

-  Чем физиологически отличаются успешные лыжники (спортсмены), то есть те, кто выигрывают ЧМ и этапы Кубка ми¬ра, от просто хороших лыжников уровня сборной? Какие параметры отличаются больше всего, и какие меньше? Что имен¬но отличает выдающихся спортсменов, есть ли факторы успеха, которые приэтом слабо связаны с физиологическими параметрами, поддающимися количест¬венным измерениям? Есть ли «модели» успешного спортсмена - лыжника, модели чемпиона в других видах спорта? Или про¬сто у такого человека в мозгу есть свой «эфедрин с кофеином», который позволя¬ет переступить пределы?

Сразу хочу сказать - в 80-е и в начале 90-х ученые много работали над идеальными характеристиками спортсмена. И в этом направлении была проведена серьезная, большая работа. И было видно, что, если, скажем, олимпийские чемпионы замотивированы на работу, то у них очень высо¬кие показатели, и они существенно отли¬чаются от нижестоящих спортсменов. Это так. Например, у перворазрядника и уро¬вень МПК ниже, и характер кривой накоп¬ления лактата другой, она идет более ак¬тивно и может достигать больших вели¬чин. У него и реакция пульса на нагрузку совсем другая, и формирование МПК (ле¬гочная вентиляция и утилизация кислоро¬да) идет совсем по-другому. Но сказать, что олимпийским чемпионом становится тот, у кого самые высокие показатели - нельзя. То, за счет чего люди становятся олимпийскими чемпионами, мы пока еще не умеем измерять. Потому что всю дис¬танцию бежать на уровне МПК нельзя. Любой биологический объект, человек, бежит на уровне МПК не более 5-6 минут. В лыжных гонках только в спринте спорт¬смен бежит менее 4-5 минут, а на всех ос¬тальных дистанциях время работы от 12-14 минут до 2-2,5 часа. Длинная гонка идет ниже уровня МПК и выше уровня анаэробного порога, и умение терпеть тот уровень у всех разное. И, к сожале¬нию, здесь завязано очень много вещей, которые очень немногие могут сегодня определить, измерить. Мотивация - она у всех есть. Ну, кто не хочет стать олимпий¬ским чемпионом? Но когда начинается тя¬желая работа, то один может терпеть, а другой не может. И здесь не в мотивации дело. Жизнь показала, что когда мы тес¬тируем ребят на уровне сборной команды, то они все функционально одарены. У них у всех МПК под 78, под 80, у Владимира Смирнова 84 - 86 было. Но в то же время Смирнов стал олимпийским чемпионом, когда уже сходил. До этого он становился вторым, третьим, но чемпионом стал только в Лиллехаммере. Почему? Совпали все условия. Оказалась жесткая лыжня (мороз был утром -20 °С, к гонке отпусти¬ло до -16 °С), оказались длинные затяж¬ные подъемы и спуски, все было для него. И он со старта пошел лидером. То есть нельзя механистически подходить: МПК 86, и ты - олимпийский чемпион. Или у вас красных мышечных волокон больше всего - и вы самый сильный. Нет. У вас определили сердце сумасшедших разме¬ров - и вы станете олимпийским чемпио¬ном. Да нет, не станете. Это должен быть человек, у которого его физиологические системы должны обеспечить ему возмож¬ность терпеть на дистанции. Терпеть - это значит, что все системы организма долж¬ны работать на пределе своих возможнос¬тей. И как пример - большинство наших олимпийских чемпионов имеют отклоне¬ния в состоянии здоровья. Они могут тер¬петь так, что это приводит к необратимым последствиям. А мы, те, кто выступает на уровне первого разряда, на уровне масте¬ра спорта, так терпеть не умеем, поэтому выше и не поднимаемся. И причину здесь назвать очень сложно. Упрощенно - есть болевой порог, он у всех разный. Один мо¬жет боль терпеть, а другой нет.

Если мы говорим о долгожительстве в спорте - это одно, а если мы говорим о завоевании олимпийской награды - это другое. Это снимает все остальные преграды. Отсюда и допинг, и все остальное.

-  Но ведь есть какой-то оптимум про¬изводительности, терпения, перейдя кото¬рый спортсмен теряет скорость? Насколько точно можно предска¬зать результат спортсмена на соревнова¬ниях по результатам физиологического тестирования? (Исключим случайные факторы, такие как погода и смазка лыж).

Сами по себе высокие показатели физических качеств и функциональных возможностей различных систем организма - это необходимые компоненты для то¬го, чтобы стать чемпионом. Но недоста¬точные. Скорее, по ним можно сказать, кто не будет олимпийским чемпионом. Хо¬тя, когда приходит элита, у них у всех по¬казатели очень близки, например, МПК 78-84 мл/мин/кг. А возьмем Александра За¬вьялова, у него выше 74-76 МПК не бы¬ло, а бывало и 68, и 72. Это зависело от того, будет он терпеть во время работы или нет. Но главное - еще уметь реализо¬вать свой потенциал в движении. А это уже техника. Хотя у тех, кто достиг такого уровня, это, как правило, сбалансировано.

-  Чем отличается современная мето¬дика подготовки (лыжников, например) от той, что была, скажем, 10 лет назад, 20 лет назад? В чем основные тенденции из¬менений? Насколько они основаны на ра¬боте спортивной науки? Чего больше в этом процессе - науки или эмпирики?

На мой взгляд, все тренеры пони¬мают, что спорт не стоит на месте, и мето¬дика тренировки должна меняться. Но по¬скольку тренеры в большинстве своем были раньше спортсменами, они, естест¬венно, опираются на тот опыт, который они приобрели, будучи спортсменами, когда шли по этим этапам. Поэтому я по¬дозреваю, что, по большому счету, мето¬дика подготовки за последние 10 лет практически не изменилась. Хотя все и го¬ворят, что понимают, что возрос и уро¬вень скоростно-силовых качеств, и другие составляющие. Причина в том, что очень трудно подобрать методику тренировки.Трудно ее апробировать и показать, что она четко сработала. Потому что для од¬них людей она могла сработать, пришли другие люди - она для них уже не работа¬ет. И учесть этот фактор на практике ни¬кто толком не может.

Все работают сейчас на спортсмена, и методику подбирают под этого спортсмена. Поэтому говорить, что методика, в общем, меняется - это не сов¬сем правильно. Мы умом понимаем, что скорости изменились. Но они не только от методик тренировки изменились. Измени¬лись лыжи, изменились смазки, подготов¬ка трасс. Поэтому все движения приходит¬ся выполнять на более высокой скорости. Поэтому и в процессе тренировки вы должны делать эти упражнения в опреде¬ленной ритмо-темповой структуре. А в ос¬нове скорости лежит сила. А противоре¬чия в развитии силы, скорости и выносли¬вости - как они были и 10 лет назад, и 20лет назад, так и будут оставаться. Также и противоречие между объемом и интенсив¬ностью: оно было, и оно будет всегда. И еще накладывается отпечаток большого увлечения фармакологией. И, как прави¬ло, побеждает тот спортсмен, который на определенный момент нашел для себя изюминку, и сумел выполнить и больший объем, и может работать на более высоких скоростях.

В большинстве случаев в циклических видах спорта нужно решить вопрос поднятия средней интенсивности. Дилемма практически не решаемая. Вы должны индивидуализировать трениро¬вочный процесс, а когда у вас в команде несколько человек, тут уже не знаешь, что делать. Поэтому принцип остается везде один - выживает сильнейший, на которо¬го потом и надеются, что он победит.

- Ведутся ли исследования и разра¬ботки методик в настоящее время? На ка¬ком уровне - научном, тренерском? Кто этим сейчас активно занимается?

Если объективно подойти, то я счи¬таю, что сейчас больше всего этим занимаются тренеры, а не научные работники. Потому что у научных работников аппаратурный парк сейчас очень плохой. Экспериментальных групп, как таковых, практи¬чески не существует. И финансирование науки сейчас настолько ослаблено, что за¬ниматься такими исследованиями практически невозможно. Возможности, которые были 15-20 лет назад, с сегодняш¬ними просто не сопоставимы. Поэтому сейчас если кто и может настоящий экспе¬римент провести по методике подготовки, так это сами тренеры. В их руках люди, в их руках деньги. И, планируя подготовку, тренер может планировать, и, назовем их так, «научные вкрапления». Хотя наука подразумевает экспериментальные и кон¬трольные группы, а найти у нас в стране (да и за рубежом) контрольную группу то¬го же уровня - это практически невозмож¬но. Мы такую работу не ведем. Мы работа¬ем в разных направлениях. Помимо ска¬занного выше ведутся исследования фар¬макологических средств, еще что-то, но не в плане педагогических исследований.
 
- Есть ли хоть какой - то обмен инфор¬мацией о достижениях или исследованиях?

Сейчас, когда мы работаем в новых экономических условиях, любой человек, если он почувствовал, что что-то нашел, никогда об этом не напишет. Он будет ста¬раться сам это реализовать.

- Что такое «секреты тренировок»? Есть ли им место? Ведь часто бывает, секрет в том, что никакого секрета нет. Или это просто хорошее "попадание" конкретной методики на индивидуальные особенности конкретного спортсмена? Ведь не секрет, что по методике, заточен¬ной под конкретного человека, пусть даже олимпийского чемпиона, часто не удава¬лось доводить до высшего уровня других спортсменов даже тем же тренером. Это проблема отбора или проблема методики?

В этом вопросе кроются и ответы. Примеры из наших наблюдений. Знамени¬тый тренер Унге Фук из Казахстана нашел и вырастил молодого спортсмена Влади¬мира Смирнова, и, к сожалению, больше никого такого уровня не подготовил. В Подмосковье продолжает работать Алек¬сей Иванович Холостов, который вырас¬тил Николая Зимятова и Светлану Нагейкину. Но впоследствии спортсмены такого уровня ему не попадались. Потому что ге¬нетически одаренный спортсмен, который выходит на высокий уровень, находится редко. А потом - даже самый гениальный тренер может биться всю жизнь, и никого больше не подготовить. В большой спорт не приходят случайные люди. Они с детст¬ва начали этим заниматься, по стечению каких-то обстоятельств их тянуло к вы¬полнению этой работы, им было это инте¬ресно. Они чувствовали, может быть - не¬осознанно, что они могут терпеть, что они выигрывают. И постепенно это привело их на высочайший уровень. Потом, посмот¬рите - великие поколения спортсменов появляются как бы волнами - те же вели¬кие спортсменки Вяльбе, Лазутина, Егоро¬ва и другие - они все пришли примерно в одно и то же время, в середине 80-х го¬дов, и продержались почти по 20 лет в спорте. У шведов после Гунде Свана - ка¬кой был провал?! То же самое у норвеж¬цев, не все поколения лыжников были равноценными. Одаренные люди не появ¬ляются регулярно. И они, как правило, от¬личаются тем, что, грубо говоря, не чувст¬вуют боли. Вот мы бежим по дистанции, у нас накапливается лактат, мы это чувству¬ем, как боль чувствуем. А они в силу их природных данных эту боль чувствуют, но могут терпеть. Безусловно, тут и трениро¬вочный процесс, и все остальное накла¬дывает отпечаток. Мне довелось видеть, как тренировались Лена Вяльбе, Лариса Лазутина, как тренировался Володя Смир¬нов - они тренировались не хуже, они луч¬ше тренировались, чем другие. Но все равно, на уровне элиты определяющий фактор - генетика. Ведь все тренируются, используя, по большому счету, одни и те же методики. Но на соревнованиях кто-то может терпеть, а кто-то бежит на уровне своих тренировочных скоростей.

- Известна проблема определения начала состояния перетренированности по физиологическим маркерам. Есть ли надежные методы определения ранних стадий перетренированности?

Надежные методы есть. Только не у всех людей, занимающихся спортом, есть возможности их использовать, особенно если они не входят в состав сборной ко¬манды. В первую очередь это биохимия крови. Есть ряд показателей, которые чет¬ко указывают на какие-либо симптомы, на то, что надо ждать неприятностей. Напри¬мер, сейчас определяют не только моче¬вину, которая показывает общий белко¬вый обмен, но и обязательно креатин-фосфокиназу (КФК). Потому что КФК показы¬вает распад фермента и, если не обращать внимания на динамику этого показа¬теля, то дальше жди повышения мочеви¬ны, и затем - снижения работоспособнос¬ти. Как минимум, измеряется уровень па¬ры ферментов - АЛТ, ACT, печеночный и сердечный, которые показывают вам сте¬пень загрузки системы выделения и сер¬дечно-сосудистой системы. И если дина¬мика этих показателей позитивная от раза к разу, опять жди неприятностей. Всего может измеряться более 30 биохимичес¬ких показателей. Но опять же не всем до¬ступны эти возможности, и есть еще один момент. Все идут по лезвию ножа - с од¬ной стороны, хочется взять максимум воз¬можного в нагрузке, с другой стороны - это наше «авось пронесет» осталось до сих пор. Доведут спортсмена до такого со¬стояния, когда он приходит, мы записыва¬ем у него ЭКГ, и находим признаки пере¬напряжения. Хотя первые признаки того, что спортсмен начал перегружаться - это биохимические показатели. И в это надо верить. Впрочем, часто перенапряжение осознанно делается. Невзирая на цифры биохимических анализов, продолжают увеличивать нагрузку. В расчете на то, что микроцикл закончится, пройдут восстано¬вительные мероприятия, и все придет в норму.

- А вот это «управляемое перенапря¬жение» на высшем уровне - это необходи¬мость?

Это вопрос не одной минуты. Если коротко - в большом спорте без перена¬пряжения невозможно вообще. Это моя точка зрения. Есть ли в большом спорте жертвы? Да, есть. И с этим надо считаться. Без этого результата спортивного не будет. Если вы в первую очередь стремитесь со¬хранить здоровье спортсмена - результата не будет. По опыту практической работы и наблюдений за спортсменами могу ска¬зать - там, где нет глубокой загрузки спортсмена, угнетающей его, там нет даль¬нейшего роста. И он тогда прогрессирует, когда может справиться с этой нагрузкой. Отсюда и гипертрофия миокарда, отсюда и перенапряжение. Но очень часто человек не может вовремя остановиться. Вот эта жадность приводит к тому, что мы теряем спортсменов. Но во внутренней борьбе этих спортсменов в команде кто-то один потом становится олимпийским чемпио¬ном. А если все будут чувствовать себя превосходно, у всех аппетит будет пре¬красный, здоровье будет отличное, то ре¬зультат будет нулевой.

У меня такая точка зрения, хотя есть и другие.